ПО ДЕЛУ О КЛЕВЕТЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ВЕРХОВННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ОТ 21 ИЮЛЯ 1998 ГОДА (ИЗВЛЕЧЕНИЕ)

Белорецким городским судом Республики Башкортостан 18 ноября 1997 г. К. осуждена по ч. 3 ст. 129 УК РФ.

Она признана виновной в том, что 13 мая 1996 г. около 13 час. 30 мин. у школы в г. Белорецке из неприязни, заведомо сознавая ложность сообщаемых сведений, с целью опозорить малолетнего А., ложно обвинила его в присутствии малолетних К. и М. в том, что якобы А. совершил умышленное убийство ее сына, Юрия, утопив его в воде, и что А. может совершить убийство других малолетних, с которыми он дружит.

Она же около полудня 28 мая 1996 г. у школы из неприязни, заведомо сознавая ложность сообщаемых ею сведений, с целью опозорить малолетнего А., вновь ложно обвинила последнего в присутствии М., К. и Х. в том, что якобы он совершил убийство ее сына.

Таким образом, она признана виновной в том, что распространила в отношении малолетнего А. заведомо ложные сведения о совершении им тяжкого преступления.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Башкортостан приговор отменила и производство по делу прекратила за отсутствием в действиях К. состава преступления.

Постановлением президиума того же суда кассационное определение в отношении К. отменено и дело направлено на новое кассационное рассмотрение.

Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене постановления президиума Верховного суда Республики Башкортостан.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 21 июля 1998 г. постановление президиума отменила, определение судебной коллегии этого же суда оставила без изменения, указав следующее.

Президиум Верховного суда Республики Башкортостан в обоснование своего решения об отмене кассационного определения сослался на то, что следствие по делу о гибели сына К. было прекращено 19 декабря 1995 г., о чем ей было известно, постановление о возобновлении производства по факту смерти ее сына было вынесено лишь 20 мая 1996 г., поэтому К., высказывая 13 мая 1996 г. свое обвинение А. по поводу убийства ее сына, знала о его ложности.

Однако с данным утверждением президиума согласиться нельзя. Согласно закону преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 129 УК РФ, совершается только с прямым умыслом.

Данных о том, что К. умышленно распространяла заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство А., в деле нет.

Как видно из материалов дела, по факту смерти сына К. было вынесено несколько постановлений о прекращении дела, которые впоследствии отменялись по заявлениям К. Последнее решение по данному делу было принято лишь 20 марта 1997 г.

Таким образом, в течение всего времени, пока велось следствие по данному делу, ни К., ни органам следствия не были известны истинные причины гибели ее сына.

Поэтому К., высказывая свои мысли об убийстве сына, добросовестно заблуждалась, поскольку не знала о ложности распространяемых ею сведений в отношении А.

При таких обстоятельствах вывод кассационной инстанции об отсутствии в действиях К. состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 129 УК РФ, является обоснованным.